Они работают за шестерых, иногда без перерывов на отдых и обед. Выслушивают за смену немало претензий, а порой и угроз. Ставят рекорды, поднимая тяжелые сумки-укладки и носилки с пациентами. Все это - будни сотрудников железногорской неотложки...
Ранним утром отделение скорой помощи городской больницы похоже на муравейник. Пересменка. Хрупкие женщины тащат в диспетчерскую рыжие «бандуры» с лекарствами, кардиометры и кислородные ингаляторы. Водители - уставшие после ночи и только что пришедшие на работу - снуют по коридору. Кто-то из девушек-медиков посылает коллеге воздушный поцелуй, тот качает головой: «Да ты как Коля Басков на сцене».
Фельдшер Наталья Молочникова проверяет служебные записи. Она досрочно вышла из декретного отпуска - на девять месяцев раньше, чем планировала: «Малыш тоже на сменах: у бабушек, дедушек. Помогаю девчонкам. Не хватает людей».
Заведующая отделением Ольга Силина поясняет: в штате скорой около 80 человек. По приказу Минздрава должно быть десять бригад с водителями, фельдшерами и медсестрами, а дежурят две-четыре, и в них не по три, а по два сотрудника. Вместо положенных 60 фельдшеров еще год назад работали 40, потом остались 9.
— У молодых декрет, у пожилых пенсия. Народ переводится в села по программе «Земский доктор» или в ковидарий. Чтобы сохранить свои бригады, используем помощь врачей-реаниматологов городской больницы. Мы ведь, помимо основных обязанностей, занимаемся эвакуацией крайне тяжелых пациентов в лечебные учреждения Курска, — говорит Ольга Ивановна.Заметив фотоаппарат, женщины вспоминают о прическах. Исполняющая обязанности старшего фельдшера Светлана Москалец ищет расческу. Фельдшер Светлана Акамелкова узнает, что на выезды с ней отправится корреспондент, и пытается скрыть «радость»: проще по 12 часов в сутки носить медтехнику весом 50 кг, чем вынести компанию «почемучки».
До вызова медики успевают рассказать о пациентах и часах пик. Самое трудное время для скорой - рассвет и период с 17 до 23 часов. Утром у пожилых людей скачет давление, болит сердце. Опасный промежуток - от 5 до 7-ми. По наблюдениям персонала неотложки, большая часть смертей регистрируется именно после восхода солнца. Ближе к вечеру в диспетчерскую звонят пенсионеры, жалующиеся на головную боль и слабость, а на месте выясняется: они не принимали прописанные доктором таблетки, экономят на лекарствах.
— Много пустых вызовов, практически каждый третий. Сообщают: «У меня температура 37 градусов. Приезжайте». Отвечаем: «Обратитесь к терапевту». Кричат, оскорбляют. Вот взгляните на последние пометки в журнале: хронический холецистит, остеохондроз... Не экстренные случаи. Почему бы не пойти с ними в поликлинику? Спроси - и тут же напишут жалобы в прокуратуру, Росздравнадзор и Минздрав. Сейчас взяли моду дергать нас для измерения пульсоксиметрии (кислорода в крови и частоты пульса). А кто будет выезжать на ДТП, инфаркты, травмы у детей? Почему люди не чувствуют разницы между острой необходимостью и блажью, — переживает о драгоценном времени Светлана Москалец.Бывает, бригады озадачивают сердобольные старушки: на улице лежит мужчина, умирает. Вместо того чтобы подойти к нему, выяснить, в чем дело, сразу набирают 103 или 112. Приезжает неотложка, а у дома спокойно отдыхает бомж или пьяница.
— Мы так недавно «спасали» два пакета с мусором. Автомобилисту лень было останавливаться на перекрестке, проверять, что он увидел на обочине. Решил: человек в черном. С ранами или с инфарктом. Примчались по указанному адресу - тряпки, бумага в чехлах, — до сих пор разочарована поведением неизвестного шофера Светлана Акамелкова. Его показной заботой о ближнем и нежеланием брать на себя ответственность.Обычно скорая «отрабатывает» около 100 вызовов в день. Но в ноябре-январе их было больше: в разгар пандемии коронавируса в городе «творились невообразимые вещи». По словам фельдшеров, железногорцы проявили себя не лучшим образом: общаясь с диспетчерами, умышленно занижали температуру, утаивали часть симптомов, и сотрудники отделения не всегда были готовы к встрече с ковид-пациентами. Поэтому до мая 2021-го переболели все: медики, водители, их близкие.
Позже, в машине с красным крестом, фельдшер Светлана Акамелкова обмолвилась о том, что она потеряла из-за новой инфекции свою маму, о страхах за состояние мужа-инсультника и о навыках дочери-десятиклассницы, освоившей внутривенные и внутримышечные инъекции.
Водитель скорой Андрей Миловидов по дороге на вызов припоминает, как в прошлом году он попал в больницу.
— Была середина смены, когда я отключился. Увезли, положили под капельницу. Хотел, понимаешь, геройски погибнуть на рабочем месте, но не дали. Капитально тогда прихватило, ко мне уже родственники мертвые в видениях приходили, с собой звали. А я такой: «Нет, должен доработать до пенсии», — отшучивается Андрей Юрьевич, но вскоре делится похожими историями: фельдшеров, водителей не впервые снимают с вызовов и увозят на больничные койки - «мы же не роботы»...Машина скорой останавливается на улице Сентюрева. На втором этаже Светлану Акамелкову, судя по сообщению диспетчера, ждет 68-летний мужчина с высоким давлением. Минут десять мы не можем попасть в подъезд - родственники пациента не предупредили о домофоне, и столько же слушаем гневную тираду молодого хозяина квартиры: «Я не пущу вас в комнату в обуви. Здесь ковры белые. Перепачкаете. К чему я должен был подготовиться? Явились они».
В середине монолога Светлана Николаевна разворачивается и идет вниз - осматривать пенсионера в машине. Давление поднялось у него накануне вечером, однако сын позвонил в экстренную службу утром. Пока фельдшер расшифровывает электрокардиограмму, следит за цифрами на тонометре, оказывает помощь, седой мужчина молчит. Наверное, как и мы, думает о белых коврах.
Светлана Акамелкова, работающая в здравоохранении 28 лет, считает, что в 1990-е, в ту пору, когда медики приезжали к пациентам на стареньких УАЗиках, люди были добрее. Относились к сотрудникам неотложки с уважением.
— Это Обама во всем виноват! Он приравнял работников скорой к сфере услуг. Нам так теперь и говорят, даже когда видят на пороге мужчин-медиков: «Девочки по вызову приехали», — опять иронизирует Андрей Миловидов, стараясь подбодрить Светлану Николаевну.Действительно, любители белых ковров - милейшие создания в сравнении с местными алкоголиками и наркоманами, запирающими фельдшеров в своих квартирах. Их закрывают, им угрожают. Несколько лет назад, в канун майских праздников, пожилой железногорец больше часа насильно удерживал девушку из скорой у себя дома. Швырял, таскал за волосы. После ЧП пенсионера не посадили, но в течение 50 лет обязали выплачивать пострадавшей ущерб. Не выплатил - скончался...
Светлана Акамелкова заполняет карту вызова - в электронной и рукописной форме, ругает бюрократию и бумажную волокиту, а водитель развлекает меня беседами о том, как он за 11 лет научился без запинок выговаривать «дисциркуляторная энцефалопатия» (поражение головного мозга). Как однажды с помощью чекушки водки затащил пьяного бомжа в машину - без бутылки никто не знал, как его туда заманить и отвезти в больницу. В своей манере рассуждает о дефиците кадров:
— Выходишь из отпуска - ни одного знакомого лица. Текучка. Из старого состава остались два человека, хотя трудовых книжек в отделе кадров - уйма. До первой аварии. Побывав на ДТП, водители бросают на стол ключи от машины и сбегают. Некоторых хватает на месяц, других на три дня, а то и на 8 часов. Какой-то шофер ушел, потому что в день трудоустройства не успел на обед.Нашу болтовню прерывает резкое «светофоры, дайте визу, едет скорая на вызов». Планшет Светланы Николаевны извещает бригаду о новом адресе звонком - песней Александра Розенбаума. На экране - длинная строчка: улица Алексеевская, женщина, 83 года, давление.
По словам фельдшера, раньше в городских стационарах было много коек, бабушки и дедушки ложились на профилактику. Сегодня их мало, и старички не имеют возможности обследоваться, пролечиться. Чаще хандрят. Поэтому основной контингент скорой - люди за 60.
У бабульки на Алексеевской болит все: спина, живот, голова, конечности. Светлана Акамелкова внимательно осматривает ее ранку после операции на ноге, мягко прощупывает позвоночник, использует медицинский арсенал - от тонометра до кардиометра. Общаясь с женщиной в синей форме, старушка расцветает. Поправляет на себе ночнушку, приглаживает волосы и объявляет, когда и где она заработала каждую из своих хворей. До пенсии пациентка была санитаркой патологии новорожденных. Светлана Николаевна кивает: «Жизнь, она такая: вчера ты ухаживал за слабыми, завтра ухаживают за тобой».
В машине спрашиваю фельдшера о коллегах, их опыте. Валентина Шорина в скорой помощи больше 40 лет, Светлана Москалец - 31, Ольга Силина - 28. Но много и новобранцев - недавних студентов. Светлана Акамелкова сама пришла в отделение прямиком из Рыльского медучилища, поэтому уверена, что неотложка - для молодых:
— Отличная практика, если в сердце огонь, а в глазах интерес. Только на нашей работе к боли не привыкнешь. Выезжаешь, например, на детские травмы и смотришь на них с позиции матери. Это никак не отключается, никуда не исчезает. А нагрузка? В прошлом году я так от нее устала, что выучилась на медицинскую сестру. Хотела поберечь силы и здоровье. И что? Сейчас смену работаю как фельдшер, смену - как медсестра. Из скорой помощи никуда не ушла. Она для нас уже как диагноз.
