Жительница хутора Заречье Анастасия Баулина, обвиняемая в жестоком убийстве своего 8-летнего сына, перед началом очередного судебного заседания по ее делу дала интервью «Железногорским новостям».
Еще на прошлой неделе Железногорский городской суд приступил к рассмотрению уголовного дела 31-летней матери, которая в марте этого года облила бензином и подожгла собственного ребенка. Мальчик погиб, а сама женщина теперь обвиняется в убийстве, истязании двух несовершеннолетних детей и ненадлежащем исполнении обязанностей по их воспитанию, сопряженным с жестоким обращением.
На первом заседании было оглашено заключение прокуратуры, определен порядок исследования доказательств и заслушаны показания старшей дочери подсудимой. Интересы девочки в суде представляла сотрудник опеки администрации Железногорска Елена Воронина.
По ее словам, девочка рассказала взрослым, что примерно раз в месяц мать ее била, обещала за «двойки» сдать дочь в детдом. Якобы в день трагедии, перед тем, как вывести сына во двор, родительница заявила: «На одного любимца станет меньше».
Судья Елена Кононова спросила у подсудимой, согласна ли она с показаниями дочери. Та ответила, что девочку против нее настраивает отчим. Очередное заседание состоялось сегодня. Перед его началом нам удалось задать Анастасии Баулиной несколько вопросов.
- В СМИ появилась информация о вашей беременности. Это правда?
- Такой диагноз выдает общее самочувствие и даже киста. Есть все симптомы, но подтвердить беременность может только УЗИ. В СИЗО его делать отказываются. Говорят: езжайте в район, и там делайте. Адвокат подает соответствующие запросы. Врачи мое состояние не контролируют. Однако со мной встречаются психологи и батюшка при СИЗО. Священника я вижу часто – раз в две недели, психологов – раз в месяц. Разговоры с ними – это поддержка, чтобы я не опустила руки. О своей беременности я узнала из письма своей дочери. В конце мая. Данную информацию следователи вроде бы получили после осмотра у гинеколога. А кто предоставил ее моему ребенку, не ясно.
- Сколько в вашей камере человек?
- Количество постоянно меняется. Бывает, четыре. Иногда и больше. Конечно, завязываются контакты. Нормально общаемся. Как в любом заключении.
- Где и с кем сейчас живет ваша дочь?
- Она в приюте. Есть дедушка, но ему не дают опеку в силу возраста.
- Вас направляли на судебную психиатрическую экспертизу?
- Экспертиза была. Были отклонения от нормы лишь на момент совершения преступления.
- Пришло осознание того, что случилось в марте? Поняли, что сделали?
- Осознание пришло давно. Еще до обвинения. Тяжело, что уже ничего нельзя вернуть. Как бы этого не хотелось. И чтобы ни случилось дальше, мне придется все пережить и преодолеть. Как бы ни было трудно. Я очень хочу домой, к родным.
- Вас навещают близкие?
- Нет, невозможно. Не разрешается – все они проходят свидетелями по делу. Папу я вижу на судах. С ребенком общаюсь по почте. Дочка пишет, что ждет меня. Ждет, когда я вернусь. Даже не взирая на случившееся.
После нашей беседы Анастасия Баулина буднично обменялась новостями со своим отцом. Ее интересовало, растет ли клубника на огороде, расширяют ли дорогу в их краях, сохранился ли дома табак, как родственники распорядились кредитной карточкой «Халва» и многое другое. Эти бытовые хроники прервал секретарь суда - началось заседание.
Первым выступил врач больницы, в которую ночью 15 марта, сразу после трагедии, доставили обгоревшего мальчика. Подробное описание состояния маленького пациента заняло несколько минут. Слушать его было страшно всем, кто присутствовал в зале. По сути это задокументированная агония беспомощного, несчастного ребенка, пострадавшего от рук самого дорогого человека на свете.
Суд над его матерью продолжается.
