Детство нынешних 80-летних пенсионеров совпало с началом Великой Отечественной войны. Голод, холод, горечь утрат, нелегкий труд. Дети не знали, что такое душистое мыло, шоколад, новая одежда и обувь... Время уносит свидетелей той поры, а молодое поколение должно знать о войне.
От холода немели руки, хотелось плакать, но слезы будто застывали в глазах. Предательски урчало в животе, наверное, он не хотел принимать «хлеб» из подгнившей картошки, которым посчастливилось поужинать, а еще хотелось спать, время ведь около трех часов ночи… 87-летняя Екатерина Чаплина описывает одни из самых тяжелых эпизодов своего военного детства.
Катя родилась в деревне Моисеево Дмитриевского района в многодетной семье Григория и Анны Киселевых. На момент начала Великой Отечественной войны ей исполнилось девять лет:
— Отца призвали на фронт осенью 1941 года. Всю ночь мама не сомкнула глаз, смотрела на папу и горько плакала, наверное, её сердце чувствовало, что муж больше не переступит порог родного дома. Утром он ушел, а через три месяца почтальон принесла похоронку.Беда крепко обняла семью Киселевых.
Екатерина Григорьевна вспоминает, что у её матери от тяжелой работы опухали руки, а от ночных рыданий - лопались сосуды в глазах. Детям хотелось обрадовать маму, помочь. Поэтому вместе со своим 11-летним братом Петей Катя решила бросить школу, чтобы пасти колхозных свиней. В день за такую работу им давали по горсти немолотого зерна. Дети носили свой заработок к соседке, она перемалывала им зерно на муку:
— Я с удовольствием ходила в школу, любила читать и учить стихи, но война заставила жить по своим правилам. После окончания четырех классов мое образование закончилось. Тогда никто не переживал по этому поводу, мама даже обрадовалась, что теперь мы с братом не только протираем лапти, но и приносим доход.Однако заработков не хватало… Екатерина Григорьевна вспоминает, что после зимы 1942 года в доме было хоть шаром покати, единственная кормилица корова Зорька была в запуске и не давала молока. Тогда в поисках еды детвора штурмовала лес: собирали дикий щавель и ели его с солью. Собирали, пока роса не сойдёт. Как сойдёт, бегом домой – на работу надо. Настоящий праздник живота начинался, когда находили на колхозном поле мерзлую картошку и из нее пекли хлеб.
Летом Киселевы работали на полях, ухаживали за своим огородом и делали запасы на зиму. У мудрых не по годам детей не было времени для баловства, наоборот, хотелось больше засолить капусты, собрать хороший урожай картошки и главное – выработать в колхозе норму, чтобы получить муку.
Однако мечты о безголодной зиме так и не воплотились в жизнь. Осенью 1942 года в деревню зашли немцы:
— В нашей хате остановились восемь фашистов. Здоровенные, вшивые мужики, которые то и дело заставляли маму накрывать на стол и топить печь. Бывало, наедятся вдоволь, запьют самогоном и давай нами командовать: дай то, отнеси это. А однажды пьяный немец приказал брату снять с него сапоги. Алексей со злостью дернул его за ногу, фашист упал со скамейки. Побагровев, он схватился за оружие. Думали, застрелит, но, слава Богу, за брата заступился старший по званию немец. Он был добрее остальных и очень любил сладкое, поэтому в его сумке всегда лежал кусковой сахар. Как только он уснет, мы нырнем в сумочку и стащим небольшой кусок, сидим на печке и облизываем его по очереди.
Екатерина Григорьевна вспомнила, что в конце её огорода была траншея, в ней от фашистов дети прятали корову. Ночью носили Зорьке сено и воду, а рано утром доили.
К счастью, через три недели немцы ушли из деревни, но легче от этого не стало, в дом опять вернулся голод. Спасала корова, которая давала по ведру молока в день.
Зима 1944 года запомнилась Екатерине на всю жизнь. Она вместе со стариками на волах возила снопы конопли на пенькозавод. За такую работу колхоз платил два рубля.
— Зима в тот год выдалась лютая, а у меня из одежды - ватные штаны, кофта, пиджак и шинель с чужого плеча. Укутаюсь шалью, только глаза и видны - так и еду, волами управляю. Выезжать приходилось в полночь, ведь до места было почти 40 километров. Туда приедем, разгрузимся и в три часа дня едем домой. В животе урчит от голода, от недосыпания кружится голова. Останавливались на полпути, чтобы отдохнуть и перекусить: я доставала из-за пазухи кусок хлеба и несколько картошек - такой обед давал силы двигаться дальше. От холода не слушались руки, от бессилия хотелось плакать, а еще больше спать. Но я знала: останавливаться нельзя, иначе – смерть.
Дома мама раздевала дочку, кормила ужином и поила отваром из веточек смородины.
После таких поездок 12-летняя Катя дня три-четыре лежала, как тряпочка. Постепенно молодой организм восстанавливался - и снова в нелегкий путь.
В День Победы, 9 мая 1945 года, жители деревни Моисеево не вышли на работу – праздновали. Екатерина Чаплина вспоминает, что даже гармониста привезли из соседней деревни, танцевали, радовались, думали, что теперь уж точно заживут, но судьба решила иначе...
После войны Екатерине Григорьевне пришлось поработать и в Архангельске на лесоразработке, и в Вологодской области - на заготовке торфа. По её словам, работать там было невыносимо, девушка трудилась по 12 часов в день без выходных и праздников, а норму выработать так и не удавалось.
В холодных бараках грела мысль, что своим трудом она освободит от уплаты колхозного налога маму. За год тяжелой работы Екатерине заплатили копейки, едва хватило, чтобы купить платье и в гостинец около двух килограммов сахара.
В 19 лет вышла замуж за парня из соседнего села, родила двоих детей, в 36 лет осталась вдовой, а позже похоронила маму, троих братьев и сестру. Односельчане удивлялись, откуда брались силы у одинокой женщины: она построила дом в родной деревне, с утра до ночи работала, чтобы дать образование дочери и сыну, вела хозяйство.
В 1997 году от непосильной работы Екатерину Григорьевну освободила дочь, забрала жить к себе в Луганскую область (Украина), а через 17 лет она снова была вынуждена вернуться на Родину.
— Если бы не боевые действия, я бы и сейчас жила на Украине, но по воле судьбы вернулась на родную Курскую землю, — сказала Екатерина Григорьевна.
